НАДБАВКА ЗА СОВЕСТЬ

10 апреля в программе «Вести недели» Дмитрий Киселев рассказал о том, что Навальный — шпион, завербованный Уильямом Браудером то ли для MI6, то ли для ЦРУ. В «документах ЦРУ», продемонстрированных в этой передаче, было столько грамматических ошибок, что каждому, кто более-менее владеет английским, становилось ясно: люди, составлявшие эти документы, прогоняли русский текст через автоматический переводчик.

14 апреля одновременно с «Прямой линией с Владимиром Путиным» в офисах нескольких компаний группы «ОНЭКСИМ», принадлежащей Михаилу Прохорову, прошли обыски. Инсайдеры говорят, что таким образом власти хотят заставить Прохорова продать «РБК».

16 апреля самый, наверное, известный российский карикатурист Сергей Ёлкин написал у себя в ФБ, что кремлевские медиабонзы предлагают ему «очень-очень приличные деньги» за переход на Темную сторону. То, что эти три события — часть одной и той же картины, понятно, вероятно, каждому.

Слово «монополия» знают все. Но мало кто из неэкономистов слышал слово «монопсония». Если монополия — рынок одного продавца, то монопсония, наоборот, рынок одного покупателя. Типичный пример из учебника — моногорода, где вся жизнь построена вокруг одного завода, и этот завод в данном городе единственный покупатель рабочей силы. По отношению к рабочим он является монопсонией. Более глобальные примеры — некоторые государственные агентства. Министерство обороны является монопсонией по отношению к производителям танков и самолетов, потому что никто другой не имеет права их покупать. РЖД — монопсония в отношении поездов и их машинистов. В странах, где здравоохранение оплачивается государственным соцстрахованием, например в Великобритании и Канаде, министерство здравоохранения — монопсония в отношении медицинских услуг и большей части лекарств.

В России есть два рынка общественно-политических СМИ. И подавляющее большинство крупных российских СМИ работают на рынке, который является монопсонией. Их успех и даже само выживание не зависят от денег, которые платят читатели, зрители или рекламодатели. Они зависят от доброй воли одного человека — президента России Владимира Путина. В первую очередь для него, а не для телезрителей снимают свои программы «Первый», ВГТРК и НТВ. Для него пишут «Известия» и «Комсомолка». Для него вещают «Вести FM». Если то, что делают эти СМИ, устраивает президента, им можно не бояться финансовых трудностей. Если нет, им грозит как минимум кадровая перетряска, несмотря на самые распрекрасные финансовые показатели.

Президенту не нужна объективная информация, потому что он не действует в конкурентной среде. Ему не угрожает то, что его не изберут, — об этом позаботится ЦИК. Ему не угрожает, что его свергнут, — силовые структуры лояльны, оппозиция обескровлена. Поэтому он может не опасаться, что ляпнет по телевизору какую-нибудь чушь — это ему ничем не грозит. Поэтому точные данные не представляют для него особой ценности. Какая разница, принадлежит немецкая газета, раскрутившая офшорный скандал, Goldman Sachs или нет? Ну ошибся, бывает. Все равно не существует никого, кто может использовать эту ошибку, чтобы пошатнуть твою власть.

У любого человека есть склонность слушать то, что ему нравится, и игнорировать все остальное. Обычно эта склонность компенсируется, хоть и не полностью, необходимостью соперничать с другими за хорошую работу, жилье, положение в обществе. Тот, кто владеет информацией, пусть даже неприятной, всегда имеет преимущество перед конкурентом. Но при отсутствии конкурентов этот механизм не работает. Склонность слышать только то, что хочется, уже ничем не уравновешивается.

Поэтому ВГТРК наплевать на то, что перевод «документов ЦРУ» на английский сделал кто-то неграмотный левой ногой. СМИ, которые работают для президента, не озабочены точностью и фактчекингом, им не нужно изображать правдоподобие, им нужно другое — чтобы программа понравилась первому лицу или его референтам.

Остающиеся СМИ, которые в России называют «оппозиционными», на самом деле не оппозиция, а просто нормальные СМИ. Их выживание зависит от продаж и рекламы. Они работают так же, как любое западное издание, стараясь раньше конкурентов находить информацию и проверять ее достоверность. Короче говоря, они работают так же, как и западные СМИ, за исключением того, что над ними всегда висит дамоклов меч закрытия, их и так очень узкая аудитория неуклонно сокращается.

В прошлой статье я писал, что объективная информация имеет для россиян отрицательную ценность. Проще говоря, они не хотят ее знать, поскольку от нее нет никакой пользы, кроме вреда. Из этого следует одна печальная вещь — аудиторию независимых СМИ составляют главным образом те, чья работа связана с поиском и анализом информации: сами журналисты (независимых изданий), политологи, экономисты, гражданские активисты, научные работники, компьютерщики, немного программисты и рекламщики. И читают они независимые СМИ не столько потому, что это им реально нужно или даже интересно, а потому, что у них такая привычка, как чистить зубы или мыть голову. Причем количество читающих медленно, но верно сокращается — так как полезность информации отрицательная, привычка не является самоподкрепляющейся. Исключение составляют сами журналисты, которым за поиск этой информации платят, и, как мне указал один читатель, трейдеры на рынке ценных бумаг. Но их одних явно недостаточно, чтобы поддерживать независимые издания на плаву.

У власти между тем есть существенные резоны, чтобы эти издания потопить. Когда власть зачищает политическое поле, демократы часто пишут: «Смотрите, как они нас боятся!» Ерунда. Когда вы моете пол, это не значит, что вы чего-то боитесь. Ежедневный прессинг оппозиции не означает, что власть воспринимает ее как равного соперника. Это просто элементарные санитарные меры, направленные на то, чтобы все вокруг не заросло грязью, и в ней не расплодилась какая-нибудь инфекция. Из выступлений Путина мы знаем, кого он действительно боится — американцев и их цепных псов англичан. «Это их худые черти бермутят воду во пруду, это все придумал Черчилль в восемнадцатом году» — песня Высоцкого весьма точно отражает взгляды российской верхушки.

Независимая пресса в этой схеме — пособница американцев. Сама по себе она не опасна, потому что ее все равно почти никто не читает. Но в отдельные моменты ЦРУ с ее помощью может, как любит говорить Песков, «раскачивать ситуацию в стране».

Такими моментами являются выборы. Именно во время выборов, считают в Кремле, американцы задействуют «оранжевые технологии», чтобы свергнуть неугодные им правительства. И помогает им в этом оппозиционная пресса. Поэтому перед выборами независимую прессу необходимо зачищать.

Есть два главных способа зачистки. Первый — переманивать из оппозиционных СМИ известных независимых журналистов, редакторов и иллюстраторов. Так перед выборами московского мэра в 2013 году (происходило это весной, до того, как Собянин объявил об отставке, но информация о предстоящих осенью 2013-го выборах московского мэра начала просачиваться из АП еще в конце 2012-го) ТАСС и РИА «Новости» чуть не оптом скупали сотрудников «Газеты.Ру» и «Коммерсанта». Так сейчас пытаются купить Ёлкина.

Может показаться, что это обычная бизнес-практика. Мы регулярно читаем, как американские IT-компании перекупают сотрудников у конкурентов. Но сходство лишь внешнее. У того, как государственные медиакомпании покупают независимых журналистов, есть две очень важные особенности.

Во-первых, «оппозиционным» журналистам, которых зовут на работу в прокремлевские СМИ, безумно переплачивают. Зарплаты на старом и новом месте работы, бывают, различаются в разы. Причем не только у звезд и уникальных специалистов, но и у относительно рядовых сотрудников. Не потому, что их труд так высоко ценят, и не потому, что государству некуда девать деньги. Безумные зарплаты — надбавка за совесть, аналог надбавке за вредность на токсичном химическом производстве. Не всем работникам российских государственных СМИ приходится врать лично. Но всем так или иначе приходится вносить свою лепту в большую общую ложь. Те, кого это не волнует, уже давным-давно работают в ТАСС и «Известиях». Их перекупать не надо. Остальным же за сделку с собственной совестью нужно предлагать космические гонорары.

Во-вторых, журналистов независимых СМИ перекупают не из-за их квалификации — хотя менеджеры, которые их нанимают, могут вполне искренне думать иначе. Квалификация, по крайней мере то, что понимают под ней в независимой журналистике, как мы разбирали выше, в прокремлевских медиа не нужна — там нужно умение угадывать, чего хочет Путин. Поэтому те журналисты, которых скупают ТАСС, РИА и НТВ, им на самом деле совсем не нужны. Это выясняется довольно скоро — новонанятых специалистов часто увольняют через несколько месяцев после приема на работу. Вскоре после того, как проходят выборы. Не за то, что не справились, а просто по сокращению. Не пригодились.

Если бы в России был нормальный рынок СМИ, в этом не было б проблемы — сокращенные профессионалы снова нашли бы себе работу в одном из независимых изданий. Но в России это, к сожалению, невозможно. Потому что за время их отсутствия медиарынок сужается.

Пока ТАСС и РИА покупают независимых журналистов, Кремль через ручных бизнесменов скупает независимые СМИ. Началось это сразу после прихода Путина к власти. Сначала власти прибрали к рукам НТВ и «Эхо Москвы», потом «Известия», «РЕН ТВ», «Коммерсант», «Газету.Ру», «Ленту.Ру». Последними изданиями, вынужденно сменившими владельцев, стали «Ведомости» и «Форбс». Новый владелец «Форбса» уже сказал, что хочет видеть в издании поменьше политики, новый владелец «Ведомостей» пока молчит, но сомнений в том, что он не смог бы купить газету, если бы сделку не одобрил Кремль, нет фактически ни у кого.

На сегодняшний день в России осталось только три относительно независимых общественно-политических СМИ: «РБК», «Дождь» и «Новая газета». Скоро, похоже, останется, два. А к президентским выборам 2018, возможно, и ни одного.

Это не значит, что в 2018 году не будет острых статей и журналистских расследований. Власть старается не ломать через коленку свежекупленные СМИ. Она любит резать их медленно, по кусочку, так, чтобы журналисты и редакторы не хлопали дверью, а постепенно смирялись с все сужающимся пространством свободы, постепенно становясь соучастниками цензуры. Так происходило в «Коммерсанте», который прибрали к рукам в 2006-м, заметно портиться он начал в 2012-м и окончательно стал ни рыба ни мясо совсем недавно. Таких ситуаций, как с «Лентой.Ру», когда за дело взялись слишком резво и в результате получили скандал и «Медузу», Кремль пытается избегать. Поэтому и «Ведомости» и «РБК», если Прохорова заставят его продать, еще некоторое время будут публиковать неудобные материалы. Просто их будет все меньше и меньше, пока они не закончатся совсем. Это идеальный для власти сценарий. Никто не собирается делать из купленных изданий еще одну «Комсомолку», а из купленных журналистов — еще одного Дмитрия Киселева. Цель не в том, чтобы они включились в пропаганду — та и без них работает как надо, — а в том, чтобы они замолчали. Еще одна выгода в том, что в этом случае журналистам не нужно платить надбавки за удушение совести — она постепенно усыхает сама.

Что же будет, когда Кремль приберет к рукам все «оппозиционные» СМИ? Для читателей, слушателей и зрителей — тех, кому еще нужна информация, а не жвачка, тоже наступят тяжелые времена. Но совсем в вакууме они не останутся. Во-первых, у них будут соцсети и блогеры — всех их государство не сможет перекупить или закрыть при всем старании. Во-вторых, вне досягаемости Кремля, как при социализме, будут иностранные «голоса» — BBC, «Радио Свобода», «Немецкая волна» — плюс эмигрантские СМИ, финансируемые спонсорами и независимые от российского рекламного рынка, вроде «Медузы». Вероятно, их будут блокировать, но люди научатся обходить блокировки — как учились слышать сквозь «глушилки» 40 лет назад.

Журналистам это не сулит ничего хорошего. Экономическая наука говорит, что монопсония всегда недоплачивает своим поставщикам и всегда нанимает слишком мало работников (в этом, кстати, причина вечного недофинансирования и недоукомплектованности образования и здравоохранения в странах, где они полностью принадлежат государству). Исключения из этого правила бывают, но они всегда связаны с особыми отношениями между монопсонистом и его поставщиком, которые обычно называются «откат».

Трудно представить себе менеджеров НТВ или «Известий», предлагающих Владимиру Владимировичу откаты. Поэтому вскоре после того, как нормальный рынок СМИ уничтожат и перекупать станет некого и незачем, в кремлевских общественно-политических СМИ начнутся укрупнения и сокращения. Никому не нужно пять телеканалов, рассказывающих о том, что Навальный шпион. Достаточно и одного-двух. Держать две прокремлевские деловые газеты тоже не имеет большого смысла. Два крупных информагентства (а то и три — «Интерфаксу» тоже вряд ли позволят остаться независимым) — тоже излишество. Собственно, оптимизация уже идет — штат ТАСС в начале прошлого года сократили на четверть, а оставшимся урезали зарплаты. И это только начало.

Надбавка за совесть тоже уйдет в прошлое. За спящую совесть платят только тогда, когда ей можно найти другое применение. Иначе говоря, когда и неспящая совесть помогает найти работу, пусть и за сильно меньшие деньги. Когда же с чистой совестью можно лишь сидеть дома да вести беседы на кухнях, никто уже не станет платить за то, чтобы ты ее усыпил.